Лю

Гуляю с сынищем своим на детской площадке. Вокруг никого, кроме четырех детей разного возраста, видимо, братьев и сестер. Я качаюсь на качелях, посадив сына на колени, и пою "Крылатые качели" и "Облака - белогривые лошадки". У нас это с ним традиция, мы всегда так делаем, с самого его раннего младенчества - качаемся под моё пение. Девочка лет пяти раскачивается на соседних качелях, поглядывает и прислушивается. Вокруг крутится её брат лет семи. Я решаю заговорить и спрашиваю по-местному, а сколько тебе лет? Дитя пожимает плечами и молчит.
- Французский? - спрашиваю я.
- No, Eespañol.
Тут я напрягаю ослабленную память, ведь я 16 лет назад учила этот язык! Правда, это длилось один год, и нашим учителем был какой-то осетин, знавший испанский. Мы звали его Хуан Хуаныч или похуже (нетрудно догадаться о его настоящем имени). Методология Хуан Хуаныча была проста: он заставлял нас зазубривать диалоги из советского учебника, стихотворение Лорки "Гитара" и короткий рассказ про рыбачку Клариту неизвестного автора. Вот и всё. Но зато всё вышеперечисленное я запомнила на всю оставшуюся жизнь.
Подавив в себе нечеловеческим усилием воли желание немедленно прочесть испанской девочке "Гитару" и про Клариту, я сначала радостно с ней попрощалась, потом поздоровалась, потом сказала, как меня зовут и спросила её имя. Ещё я сказала, что много работаю (чуть не прибавив "на фабрике с товарищей Нуньесом и товарищем Лопесом" - тот учебник был очень советский). Между каждой фразой я морщила лоб, мычала, закатывала глаза и вспоминала.
На аттракцион подтянулись и остальные дети. Самой старшей было лет 11. Она-то и сказала, что их семья приехала всего 2 месяца назад, и они ещё не говорят на местных языках. Я извинилась перед ней за свой испанский и сказала, что я тут уже 6 лет, что испанский я учила 10 лет назад (ибо как будет 16 я вспомнить не смогла, т.к. помнила счёт только до 10), что я учила французский, и он мне мешает сейчас воспроизводить и без того скудные знания испанского. Она понимающе ответила, что французский и впрямь похож, и что её учительница местного языка объясняет им отдельные слова по-французски, ибо испанского не знает.
На этом темы иссякли. Я продолжала качаться с сыном на качелях и мучительно вспоминать, что бы им ещё такого сказать. Как вдруг дети осторожно спросили меня:
- А это твой сын?
- Да, конечно! - воскликнула я. - Ему год и 7 месяцев.
Я хотела ещё прибавить, что мне вообще-то 29 лет, но как будет 29 или 30 по-испански я не помнила, а сказать, что мне три раза по 10 лет показалось мне несколько эээ... экстравагантным. И тут я представила, как выгляжу со стороны, и поняла, что заподозрить меня в том, что мне больше 16-ти очень сложно: красная курточка, джинсы, кроссовки, волосы в хвост, косметики нет, лихо и явно с наслаждением раскачиваюсь на качелях, пою да ещё несу полный бред.

Дома я позвонила в Москву и рассказала эту историю моей милой подруге Ню, которая учила вместе со мной испанский у Хуан Хуаныча 16 лет назад.
- А ты перерассказала им диалог с Пабло про Хосе, у которого что-то не в порядке с нервами? - оживилась Ню. - Нет? А "Гитару"? А про рыбачку Клариту из Плаэра-Косы, которая сидела на берегу, встречая и провожая лодки с рыбой? Жаль.

Алаверды на мою историю был рассказ Ню: "Гуляла я с коляской, и пристала ко мне тётка:
- Ох ты ж боже ж мой! Такие молодые, а уже рожают!
- Не так уж я и молода, - робко попыталась возразить я.
- Не смей врать старшим! - прикрикнула на меня тётка. Да так, будто я на большой перемене предалась греху, не достигнув совершеннолетия, а теперь ещё и пытаюсь себе годочков накрутить.
Вот такие мы несерьезные мамаши, никто в наш возраст не верит.

Начиталась я взахлеб прекрасных библиотечных зарисовок hildegart и вспомнилась мне чудесная история. Про Варвару.

Варвара училась со мной в университете, но до учебы ленива была зело, всё больше лекции прогуливала и домашние задания игнорировала, однако поскольку ум имела живой и цепкий, экзамены и зачеты сдавала неплохо. И вот однажды пришло неотвратимое - надо было написать реферат, без которого ни за какие красивые глазки не допускали до зачета. А чтобы написать тот реферат совершенно необходимым оказался поход в библиотеку, которую до сего момента Варваре посещать не приходилось.
- Варя, милая, пойдем же в библиотеку, - увещевала её я. - Я стану твоим Вергилием в этом неизведанном тобою мире, проводником по лабиринтам залов и каталогов.
- А и пойдем, - согласилась Варвара. - Только по дороге непременно выпьем по бутылочке пива, ибо день прекрасен, и погода шепчет.
Как ни укоряла я Варю, что пить пиво перед причащением таинства книгохранилища грешно, она была глуха к моим словам и высосала-таки бутылочку "Балтики" по дороге от метро до библиотеки.
И вот мы вступили в святилище шепота и шуршащих страниц. Нам необходим был зал периодики, где заказали мы "Ведомости" за 1830 и 1831 года (их подробный анализ и был целью заданного реферата). Время ожидания поступления нашего заказа я предложила провести за чтением иной полезной литературы, но Варвара взмолилась:
- Пощади, ведь маковой росинки с утра во рту не было! Пойдем лучше покуда съедим что-нибудь.
Со вздохом я покорилась ей, и мы отправились в библиотечную столовую, где щедрые повара не обманули наших ожиданий и накормили нас дешево и вкусно.
- А теперь само собою надо бы покурить, - молвила довольная и сытая Варварушка, и мы отправились в курилку.

Покурили, а тут и время выполнения заказа подошло. Взяли мы подшивки "Ведомостей" и отправились с ними в зал периодики, такой маленький и уютный, со специальными наклонными столами, на которых так удобно раскладывать газеты. Так получилось, что двух мест рядом не нашлось, и мы были вынуждены сесть за разные столы, в следствие чего Варвара оказалась сидящей за моей спиной.
В любопытнейшем чтении текли часы, и вот мне попалась особенно забавная заметка, которой непременно захотелось поделиться с подругою. Я развернулась и... прелестное зрелище предстало моему изумленному взору: Варвара сладко спала, уложив голову на руки, а руки на "Ведомости" за 1831 год, а сидящий рядом с нею пожилой человек с бородкой, безуспешно в эту самую бородку прятал улыбку.
- Варварка, - зашипела я, - проснись немедленно! Как тебе не стыдно!
- Ах, какой замечательный сон мне снился! - на весь зал изрекла Варвара, открывая глаза и сладко потягиваясь. Все сидящие в зале обернулись в нашу сторону, а я не знала, куда деваться от стыда и как бы не захохотать. Поняв, что Варварка ничего сегодня не станет читать, я увела ее из библиотеки. В метро эта милая проказница искренне поделилась:
- Ты не представляешь, как мне сейчас хорошо! Выпила пива, вкусно поела, покурила, выспалась, а теперь пожалуй станцую.
И Варя действительно начала танцевать, вычурно выгибая руки, ибо долгие годы занималась индийскими танцами. Прекрасный опыт первого знакомства с библиотекой, не правда ли?

Сколько-то лет назад...

- Где тут у тебя самая большая сковородка? Эх, жаль, что не чугунная, ну давай такую. И самый большой нож и брус для заточки. Сядь там в уголке, нечего женщине у плиты делать, когда есть мужчина.

Это знакомый моего друга, приехавший в Москву из большого южного города по делам. Он остановился у нас, купил на рынке здоровенный кусок свинины и теперь колдует над ним у плиты под нашими восхищенными взглядами. Он бывший мясник, он знает, как расправляться с мясом.

- Так, это шкурка с салом. На, положи в холодильник, потом поджаришь на ней яичницу. Это косточка, я на ней чуток мясца оставил, на бульон пойдет. А остальное рубим большими кусками и без всякого масла на раскаленную сковородку. Ты мне соли дай, да не такой, есть у тебя такая серая, страшная, каменная? Во, отлично! У меня о мясе своя теория есть. Ведь как первобытный человек? Он всю неделю бегал по лесу, охотился, выслеживал кабана там дикого или барана-козла какого. Пока выслеживал, питался корешками, овощами, травками, гнездо найдет - яичек свежих выпьет, но мясо - оно еще по лесу бегает, его не так просто поймать. К концу недели завалил он все-таки дикого кабана и потащил домой в пещеру. Вся семья два дня ест мясо. А как мясо закончилось, так с понедельника мужику снова в лес на охоту идти, корешками питаться, мясо выслеживать. Так и у меня в семье заведено: в будние дни едим овощи, фрукты, каши, макароны, рис, иногда рыбу или курочку, а мясо - только по выходным, но уж до отвала, от пуза. Я считаю, это правильно.
- Знаете, я своих родителей не уважал. А чего их уважать?! Сбежали из деревни в город, жили в квартире, над каждой копейкой дрожали, на фабриках-заводах каких-то работали. Вот кого я уважал, так это деда своего! Дед мой настоящим кулаком был: у него в деревне дом свой был с фруктовым садом и виноградником, со скотиной и птицей домашней. Дед говорил: "Я человек независимый и самодостаточный. Ничего мне не страшно, никого не боюсь. У вас в городе воду отключили, свет отключили, газ перекрыли и сидите вы голодные и холодные. А у меня в подвале соленья с огорода, вино свое, в саду фрукты-ягоды, в хлеву овцы, свиньи, куры-гуси. Корова тож - а это и молочко, и сметанка, и творог свой. Лошадка опять же помощница. Самогон гоним. Всё у меня есть. А чего нет, то я у соседей сменяю. И денег мне не надь. И руками вот этими я созидаю. Сгорит у меня дом, я его заново отстрою. Потому иду я гордо и степенно, а вы суетитесь, всех и вся боитесь, ничего за душой у вас нет, нет уверенности ни в себе, ни в завтрашнем дне, да и руками вы ничего сделать не можете, всё на технику какую-то надеетесь, питаетесь из магазинов, болеете постоянно. Не то что я."
- Вот как дед говорил. За то я его и уважал и, живя в городе, о своем доме мечтал. Правда, прежде чем я дом смог построить, потрепало меня жизнью. И мясником я работал, и рыбаком на трейлере в Тихом океане месяцами болтался, просолился весь, и оптом техникой торговал - чего только не делал. Но теперь-то всё у меня хорошо: дом своими руками построил, сад и птицу домашнюю завел. До деда мне еще далеко - ни виноградника, ни лошади, ни коровы пока нет, но всё впереди, я уверен. Жену долго искал, но теперь уж нашел и не знаю как нарадоваться. Она у меня умница, двух дочек ее я как родных люблю, да еще сына мне родила, полтора годика ему. Живем дружно и славно.
- Я книжек-то умных не читал, как-то не было времени, всё работал как вол. Но вот как я себе смысл жизни определяю: ежели коротко говоря, то смысл этот в накоплении и передаче жизненной мудрости. Вот дед мой жизнь прожил, много пережил, какой-то опыт накопил, знания, думки и всё мне передал, да еще со всей мудростью, что от своих предков получил. Я дедову мудрость сохранил и еще своей добавил как в мешок сложил - своего опыта, умений, понимания жизни и устройства мира. И всё это я своему сыну передам, а он от себя добавит и своим детям перескажет, и так дальше. Главное, что основой этой мудрости и опыта, целью их и базой должно быть Добро. Вот в этом смысл жизни я и вижу.
( Read more... )

Как начала вспоминать про забавы, которые мы устраивали с Ню, так остановиться не могу. Кроме Зонтичного Круша было, например, такое.

Ню, Анка и я поехали купаться на Водный стадион. Лето, невозможная жара. Мы купили арбуз. В те времена я всегда носила с собой скальпель. Прям как улитконасклоновский Кандид. Скальпель - подарок Ню - всегда болтался по моей сумке и использовался для разрезания, поддевания, расковыривания и даже устрашения. На этот раз им резали арбуз. Мы разлеглись втроем на ступеньках стадиона недалеко от пирса. Все ступени в тот день были завалены полуголыми тушами народа московского.
Мы чувствовали себя прекрасно: резали скальпелем арбуз, выгребали сочную сердцевину "пальцами-перстами, ладонями-горстями", мазали друг друга кремом для загара, хохотали, подкалывали, обсуждали окружающих, щекотались, а Ню сладострастно прикрывала глаза и томно молила: "почеши мне голову". Это означало, что надо забраться руками в ее шевелюру и тихонько гладить и почесывать подушечками пальцев ее затылок-загривок. Ню ловила что-то близкое к оргазму, а нам с Анкой нравилось смотреть как она мурлычит и извивается.
Когда мы собрались уходить, одна из лежащих неподалеку женских расплывшихся туш прошипела сквозь зубы: "проститутки!" Видимо, что-то в наших действиях вызвало ее негодование, а страшнее слова для нас она не выдумала. Это напомнило нам как держурная по эскалатору в метро крикнула расшалившейся Ню вслед: "ночная бабочка!" Не, народ, надо было видеть Ню и нас с Анкой, чтобы восхититься такой неуместной ассоциацией - одевались мы тогда как шпана неопределенного пола, за внешностью следили редко, морды лиц не красили, причесок не творили, а трясли распущенными волосьями.

В тот день нам взбрела в голову причуда ( Read more... )

Вот еще одну историю в metro_life закинула: Как подростки бегали по путям метро

Случилась эта история с моей лучшей подругой Ню, когда мы учились в 9 классе. Гуляла она по пустырю недалече от метро "Университет" с компанией друзей - двух мальчиков и девочкой. И забрались они из любопытства и, конечно, дурости в вентиляционную шахту метро. Сбили как-то замок и залезли. Погуляли там по коридорам, сожгли черновик чьей-то курсовой на факелы и решили, что пора домой. Каково же было их замешательство, сменившееся страхом, когда они обнаружили, что не могут открыть дверь! Бабульки, заметившие "группу подростков", злостно нарушающих порядок и забравшихся куда не положено, заперли дверь железякой снаружи.
Варкалось, то бишь смеркалось. Детям хотелось домой. На пустыре ни души, зови-не зови. И тут один из мальчиков (диггер, блин) говорит: "Тут должен быть спуск в тоннель. До станции "Университет" довольно близко, добежим и на платформу вылезем, не ночевать же тут". Иных решений не наблюдалось, все согласились.
И вот эти четверо нашли дверь и выбрались на рельсы. Вернее, на бордюр у стены. Посмотрели направо, налево, стушевались. Куда бежать? В какой стороне "Университет"? Побежишь не в ту сторону, фигня выйдет - как известно, в другой стороне тогда еще закрытая и безжизненная станция "Ленинские горы", метромост и где-то в недоступной дали "Спортивная". А, была не была, вроде туда, побежали, пока поезда нет, авось, успеем.
И вот они бегут по узкому бордюру над рельсами, придерживаясь иногда за тянущийся по стене кабель. Впереди чертов диггер и провокатор всей этой идеи, за ним вторая девчонка, а Ню последней, потому что подталкивает второго мальчишку - он так боится, что никуда не хочет идти, плачет и зовет маму. Как говорила Ню: "Мне не было страшно за себя, потому что я боялась за него, я должна была быть сильной и тащить его за собой. Когда заботишься о ком-то, не думаешь о собственной опасности".
Вдруг они видят идущий навстречу поезд. Расстояние от стены до поезда совсем небольшое, на человека не рассчитано... Кто-то их них замечает углубление в стене, типа ниши и они забиваются туда. Поезд грохочет мимо, совсем близко. Прошел, надо бежать дальше. Огромных трудов стоит Ню вытащить парня из углубления и заставить бежать.
Бегут, но станции так и не видно. Зато видно еще один встречный поезд. На этот раз спасительной ниши поблизости нет. Дети прижимаются к стене. Поезд надвигается... и останавливается прямо перед ними. Из кабины вылетает разъяренный машинист (машинист предыдущего поезда сообщил, что заметил "группу подростков" в тоннеле) и с матюгами заталкивает их в свою кабину. Кто-то из них открывает машинально дверь, ведущую в вагон, и пассажиры видят четырех перепачканных перепуганных детей (Ню из всех самая эффектная, она была в белоснежной куртке, превратившейся... короче, куртку после выкинули). Да, и еще надо сказать, у них был пакет с бутылкой "Мартини" и соком, которые они хотели выпить, да за всеми этими передрягами позабыли. Так вот пакет Ню не выпускала, ей бы бросить лишнюю тяжесть с самого начала, но мозги тогда в ту сторону не работали.
Машинист врывается следом и с теми же матюгами запихивает их обратно в свою кабину. И везет на станцию... "Университет". Да, они все-таки бежали не в ту сторону. На станции их сдают милиционерам. Менты добродушные, они весело говорят: "Ну надо же! Первый раз такое, чтоб из тоннеля всех живыми вытащили! Вы чего, бежали, за кабель держась? Так он же под напряжением 2000V! Если б где-нибудь оголенный попался - кирдык вам, детки". Детей менты сдали на руки родителям. Под расписку. А пакет с выпивкой отобрали, конечно. Нечего поощрять детский алкоголизм, да и самим нужнее.
-----
P.S. Вчера я спросила Ню, можно ли я закину эту старинную историю, столько лет являвшуюся ее гордостью, в ЖЖ, она промямлила: "Давай уж, только теперь, когда я буду ее кому-нибудь рассказывать, никто больше не поверит, что это было со мной: "старо, скажут, читали в Интернете".