Забавы юности
Mar. 17th, 2005 02:35 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
leeuwinКак начала вспоминать про забавы, которые мы устраивали с Ню, так остановиться не могу. Кроме Зонтичного Круша было, например, такое.
Ню, Анка и я поехали купаться на Водный стадион. Лето, невозможная жара. Мы купили арбуз. В те времена я всегда носила с собой скальпель. Прям как улитконасклоновский Кандид. Скальпель - подарок Ню - всегда болтался по моей сумке и использовался для разрезания, поддевания, расковыривания и даже устрашения. На этот раз им резали арбуз. Мы разлеглись втроем на ступеньках стадиона недалеко от пирса. Все ступени в тот день были завалены полуголыми тушами народа московского.
Мы чувствовали себя прекрасно: резали скальпелем арбуз, выгребали сочную сердцевину "пальцами-перстами, ладонями-горстями", мазали друг друга кремом для загара, хохотали, подкалывали, обсуждали окружающих, щекотались, а Ню сладострастно прикрывала глаза и томно молила: "почеши мне голову". Это означало, что надо забраться руками в ее шевелюру и тихонько гладить и почесывать подушечками пальцев ее затылок-загривок. Ню ловила что-то близкое к оргазму, а нам с Анкой нравилось смотреть как она мурлычит и извивается.
Когда мы собрались уходить, одна из лежащих неподалеку женских расплывшихся туш прошипела сквозь зубы: "проститутки!" Видимо, что-то в наших действиях вызвало ее негодование, а страшнее слова для нас она не выдумала. Это напомнило нам как держурная по эскалатору в метро крикнула расшалившейся Ню вслед: "ночная бабочка!" Не, народ, надо было видеть Ню и нас с Анкой, чтобы восхититься такой неуместной ассоциацией - одевались мы тогда как шпана неопределенного пола, за внешностью следили редко, морды лиц не красили, причесок не творили, а трясли распущенными волосьями.
В тот день нам взбрела в голову причуда - добраться с Водного Стадиона до Пражской наземным транспортом, не спускаясь в метро. Предпочтительно, трамваями. На крайняк троллейбусами, по возможности полностью избегая автобусов. Нам это, конечно, удалось. Дорога заняла часа 3 или 4, сейчас уж не упомню. На одной из трамвайных остановок мы затеяли петь песни. Жалостливые. Вагонные.
Сидим мы, значит, с Анкой на траве газонной, перед нами панамка перевернутая, и жалостливо тянем "Отелло, мавр винициянский", "А король Лир был мой родный дядя, ой моей матери брат", "И ходит ГамлЕт с пистолетом и хочет кого-то убить" и тому подобный репертуар, а Ню по причине наличия на попе розовой то ли юбки то ли шорт, на траву с нами усесться не может, посему действует так: строит из себя случайную прохожую и бросает нам в панамку деньги. Потом прячется за деревом, воровато оглядывается, выходит и, притворяясь, что она тут в первый раз, опять бросает нам деньги, пытаясь, таким образом, подать пример остальным прохожим. Прохожие улыбаются, стоящие рядом слушают. Когда мы влезли в подошедший трамвай, зашедшие с нами попросили продолжения концерта. День был солнечный, и всем было радостно. Нам аплодировали, кричали "бис", кто-то даже подсказывал слова, если мы сбивались. День мы про вели славно.
Кстати, про "Отелло". В другой раз мы с Ню ехали в метро, сидели в самом углу вагона, там где сиденья на троих. Ню тихонько наигрывала на губной гармошке. Вагон был полупустой. Сидящий напротив подвыпивший дядька сказал:
- Девчонки, а сыграйте что-нибудь, штоб душа развернулась и опять свернулась.
- Что, например?
- Ну, например, "Когда б имел злотые горы и реки полные вина".
- Ща попробую, - ответила Ню, на тот момент освоившая на гармонике только "Чижик-Пыжик". Подула туда-сюда и сказала: "Готово, подобрала". Ню заиграла, а я запела "Отелло, мавр винициянский", который, как известно, поется на мотив "златых гор", а слова "златых гор" я знала только до четвертой строчки, зато "отеллу" целиком. Мужик слушал, подперев кулаком подбородок. Расчувствовался, благодарил, "уж так хорошо-то, уж так уважили, девчонки!" А нам чего, нам тож приятно было человека да себя поразвлечь.
Ню, Анка и я поехали купаться на Водный стадион. Лето, невозможная жара. Мы купили арбуз. В те времена я всегда носила с собой скальпель. Прям как улитконасклоновский Кандид. Скальпель - подарок Ню - всегда болтался по моей сумке и использовался для разрезания, поддевания, расковыривания и даже устрашения. На этот раз им резали арбуз. Мы разлеглись втроем на ступеньках стадиона недалеко от пирса. Все ступени в тот день были завалены полуголыми тушами народа московского.
Мы чувствовали себя прекрасно: резали скальпелем арбуз, выгребали сочную сердцевину "пальцами-перстами, ладонями-горстями", мазали друг друга кремом для загара, хохотали, подкалывали, обсуждали окружающих, щекотались, а Ню сладострастно прикрывала глаза и томно молила: "почеши мне голову". Это означало, что надо забраться руками в ее шевелюру и тихонько гладить и почесывать подушечками пальцев ее затылок-загривок. Ню ловила что-то близкое к оргазму, а нам с Анкой нравилось смотреть как она мурлычит и извивается.
Когда мы собрались уходить, одна из лежащих неподалеку женских расплывшихся туш прошипела сквозь зубы: "проститутки!" Видимо, что-то в наших действиях вызвало ее негодование, а страшнее слова для нас она не выдумала. Это напомнило нам как держурная по эскалатору в метро крикнула расшалившейся Ню вслед: "ночная бабочка!" Не, народ, надо было видеть Ню и нас с Анкой, чтобы восхититься такой неуместной ассоциацией - одевались мы тогда как шпана неопределенного пола, за внешностью следили редко, морды лиц не красили, причесок не творили, а трясли распущенными волосьями.
В тот день нам взбрела в голову причуда - добраться с Водного Стадиона до Пражской наземным транспортом, не спускаясь в метро. Предпочтительно, трамваями. На крайняк троллейбусами, по возможности полностью избегая автобусов. Нам это, конечно, удалось. Дорога заняла часа 3 или 4, сейчас уж не упомню. На одной из трамвайных остановок мы затеяли петь песни. Жалостливые. Вагонные.
Сидим мы, значит, с Анкой на траве газонной, перед нами панамка перевернутая, и жалостливо тянем "Отелло, мавр винициянский", "А король Лир был мой родный дядя, ой моей матери брат", "И ходит ГамлЕт с пистолетом и хочет кого-то убить" и тому подобный репертуар, а Ню по причине наличия на попе розовой то ли юбки то ли шорт, на траву с нами усесться не может, посему действует так: строит из себя случайную прохожую и бросает нам в панамку деньги. Потом прячется за деревом, воровато оглядывается, выходит и, притворяясь, что она тут в первый раз, опять бросает нам деньги, пытаясь, таким образом, подать пример остальным прохожим. Прохожие улыбаются, стоящие рядом слушают. Когда мы влезли в подошедший трамвай, зашедшие с нами попросили продолжения концерта. День был солнечный, и всем было радостно. Нам аплодировали, кричали "бис", кто-то даже подсказывал слова, если мы сбивались. День мы про вели славно.
Кстати, про "Отелло". В другой раз мы с Ню ехали в метро, сидели в самом углу вагона, там где сиденья на троих. Ню тихонько наигрывала на губной гармошке. Вагон был полупустой. Сидящий напротив подвыпивший дядька сказал:
- Девчонки, а сыграйте что-нибудь, штоб душа развернулась и опять свернулась.
- Что, например?
- Ну, например, "Когда б имел злотые горы и реки полные вина".
- Ща попробую, - ответила Ню, на тот момент освоившая на гармонике только "Чижик-Пыжик". Подула туда-сюда и сказала: "Готово, подобрала". Ню заиграла, а я запела "Отелло, мавр винициянский", который, как известно, поется на мотив "златых гор", а слова "златых гор" я знала только до четвертой строчки, зато "отеллу" целиком. Мужик слушал, подперев кулаком подбородок. Расчувствовался, благодарил, "уж так хорошо-то, уж так уважили, девчонки!" А нам чего, нам тож приятно было человека да себя поразвлечь.
