![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Jan. 4th, 2005 12:30 pmНет, нельзя летать в Москву на такой короткий срок, все получается бегом, кувырком, скомканно и странно. Друзья, родные, близкие, обязательств больше, чем удовольствий, встречи рывками, так мало времени, что слова не клеются, кажется, хотелось сказать так много, а болтовня идет о ерунде, и наверное, славно и правильно было бы помолчать, но на это не хватает времени и... мужества. Отчаянные попытки побыть со всеми, кто ждал, с каждым, кто хотел увидеть, но часы утекают, день заканчивается, время съедает дорога в метро и остается чувство, что все как-то неправильно. Мне говорят "как хорошо, что ты приехала" я отвечаю "я так рада, что снова тебя вижу", а после мы забиваем пространство между нами пустыми торопливыми словами, чтобы оттолкнуть ощущение растерянности, но молчать невозможно, ведь время идет, ведь город торопит, толкает в спину, орет в лицо агрессивной рекламой, топочет, пихается, сжимает... и ты невольно подчиняешься этому безумному движению в бессмысленной суете, вместо того, чтобы остановиться, улыбнуться, уединиться с тем, по кому так соскучился, и посидеть в тишине, например, неспешно рассматривая альбом с фотографиями... но даже если ты и отыщешь уголок, ты не успеешь настроиться на нужный лад - ведь это не просто, не мгновенно с порога - потому что тебя ждет кто-то еще и всё получается так глупо.
Друзья закручены делами, заморочены проблемами, и ты тоже приехал с грузом тяжких забот. Тебе сочувствуют, ты сочувствуешь в ответ, хотя хочется поделиться маленькими радостями, но уже не можешь вспомнить какими. А потом кто-то оказывается задет твоим неловким словом, интонацией, темой, а ты и не почувствовал, и страшно расстроился, потому что, похоже, перестал ощущать, что нервно взвинченный город навязывает свой психоз жителям, поэтому надо быть крайне осторожным в словах, поступках и даже мыслях, чтобы не увеличивать и без того раздувшуюся энтропию этой вселенной по имени Москва...
Только новогодняя ночь и первый день нового года примирили меня с этим посещением города - они были воистину чудесны. И я счастлива, что хоть так, хоть на бегу, хоть ненадолго, но увидела тех, кого хотела. Больше не буду пытаться объять необъятное.
Друзья закручены делами, заморочены проблемами, и ты тоже приехал с грузом тяжких забот. Тебе сочувствуют, ты сочувствуешь в ответ, хотя хочется поделиться маленькими радостями, но уже не можешь вспомнить какими. А потом кто-то оказывается задет твоим неловким словом, интонацией, темой, а ты и не почувствовал, и страшно расстроился, потому что, похоже, перестал ощущать, что нервно взвинченный город навязывает свой психоз жителям, поэтому надо быть крайне осторожным в словах, поступках и даже мыслях, чтобы не увеличивать и без того раздувшуюся энтропию этой вселенной по имени Москва...
Только новогодняя ночь и первый день нового года примирили меня с этим посещением города - они были воистину чудесны. И я счастлива, что хоть так, хоть на бегу, хоть ненадолго, но увидела тех, кого хотела. Больше не буду пытаться объять необъятное.
Impressions
Aug. 18th, 2004 12:12 pmВ России...
...девочка, на ходу одергивающая брюки пониже на бедра, чтобы была видна татуировка под пупком...
...продавщица в дачном магазинчике, выдергивающая из розетки огромный морозильник с полуфабрикатами, чтобы включить в нее допотопный мобильный телефон, работающий уже только от сети – сделать заказ, а потом снова врубить уже изрядно раморозившийся холодильник...
...пиво в Питере, как бы ни называлось – Хайнекен, Туборг, Балтика или Невское Светлое – по вкусу являлось без сомнения Невским Светлым... вот только пивом ли?..
...судорожно искать по всему аэропорту Шереметьево-2 копировальный аппарат, узнать у самого начальника аэропорта, что в его ведении такого аппарата нет и ни за какие деньги ксерокопию сделать нельзя, и все-таки найти служащего, который сделал копию бесплатно. Я обожаю свою родину. Хотя бы за то, что в ней можно сделать за деньги то, что нельзя или долго без денег, и получить бесплатно то, что не достанешь ни за какие деньги...
В Забугорье...
...жадно приникнуть к бокалу любимого светлого, а теперь любимого темного, а теперь бы еще тройного густого – настоящего ПИВА. Как же жутко в этом плане меня избаловало Забугорье. А тут еще мы попробовали хитрый эль – что-то среднее между травяным бальзамом, пивом и шампанским... ммм, удивительный вкус...
...поехать на Атлантику, поваляться на плоском камне, попрыгать в солёных волнах, увидеть Британию – разглядеть в бинокль далекие белые скалы, пособирать крабов, креветок и мидий и всех отпустить. Вот интересно, почему европейцы презрительно кривят губы, узнав, что мы, русские, собираем в лесу и – о ужас! - едим грибы и ягоды, когда сами толпой бегут во время отлива на берег и до заката собирают меж скользких камней беззащитных морских гадов и беззастенчиво пожирают их?..
...и узнать, что в доме, куда мы только что переехали, благодаря бабушке-соседке о нас уже разнесся слух. И какой! Что, де, в соседнюю квартиру вселился молодой человек и... две девушки. Это, видать, из-за посещений нашего скромного жилища![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
verevka. Вот так невинная дружба возведена в устах забугорцев (страшных охотников до сплетен) в ужасающий разврат. Теперь могу себе представить, ЧТО о нас говорят и почему так отшатнулись юноша и девушка, с которыми я поздоровалась вчера на нашем этаже. К слову о сплетнях. Есть в миллионэрском квартале, что у нас неподалёку, одна вилла. У всех миллионэров в квартале виллы как виллы – приличные, большие, каменные, окна и крыша – всё на месте. А у этой во весь фасад одно огромное тонированное стекло, крыша плоская, золотые завитушки по бокам, а в саду голые статуи в томных неприличных позах. И стоят у той виллы всё больше Мазератти да Ламбарджини всякие. Да вечно разные. Так вот говорят, что на этой вилле совершаются (страшным шепотом) оргии! Теперь, похоже, и про нашу скромную семью так будут говорить. Интересно, а мальчик с почты, что над нами живет и цветочки разводит, тоже уже в курсе нашей l’amour à trois?...
...девочка, на ходу одергивающая брюки пониже на бедра, чтобы была видна татуировка под пупком...
...продавщица в дачном магазинчике, выдергивающая из розетки огромный морозильник с полуфабрикатами, чтобы включить в нее допотопный мобильный телефон, работающий уже только от сети – сделать заказ, а потом снова врубить уже изрядно раморозившийся холодильник...
...пиво в Питере, как бы ни называлось – Хайнекен, Туборг, Балтика или Невское Светлое – по вкусу являлось без сомнения Невским Светлым... вот только пивом ли?..
...судорожно искать по всему аэропорту Шереметьево-2 копировальный аппарат, узнать у самого начальника аэропорта, что в его ведении такого аппарата нет и ни за какие деньги ксерокопию сделать нельзя, и все-таки найти служащего, который сделал копию бесплатно. Я обожаю свою родину. Хотя бы за то, что в ней можно сделать за деньги то, что нельзя или долго без денег, и получить бесплатно то, что не достанешь ни за какие деньги...
В Забугорье...
...жадно приникнуть к бокалу любимого светлого, а теперь любимого темного, а теперь бы еще тройного густого – настоящего ПИВА. Как же жутко в этом плане меня избаловало Забугорье. А тут еще мы попробовали хитрый эль – что-то среднее между травяным бальзамом, пивом и шампанским... ммм, удивительный вкус...
...поехать на Атлантику, поваляться на плоском камне, попрыгать в солёных волнах, увидеть Британию – разглядеть в бинокль далекие белые скалы, пособирать крабов, креветок и мидий и всех отпустить. Вот интересно, почему европейцы презрительно кривят губы, узнав, что мы, русские, собираем в лесу и – о ужас! - едим грибы и ягоды, когда сами толпой бегут во время отлива на берег и до заката собирают меж скользких камней беззащитных морских гадов и беззастенчиво пожирают их?..
...и узнать, что в доме, куда мы только что переехали, благодаря бабушке-соседке о нас уже разнесся слух. И какой! Что, де, в соседнюю квартиру вселился молодой человек и... две девушки. Это, видать, из-за посещений нашего скромного жилища
verevka. Вот так невинная дружба возведена в устах забугорцев (страшных охотников до сплетен) в ужасающий разврат. Теперь могу себе представить, ЧТО о нас говорят и почему так отшатнулись юноша и девушка, с которыми я поздоровалась вчера на нашем этаже. К слову о сплетнях. Есть в миллионэрском квартале, что у нас неподалёку, одна вилла. У всех миллионэров в квартале виллы как виллы – приличные, большие, каменные, окна и крыша – всё на месте. А у этой во весь фасад одно огромное тонированное стекло, крыша плоская, золотые завитушки по бокам, а в саду голые статуи в томных неприличных позах. И стоят у той виллы всё больше Мазератти да Ламбарджини всякие. Да вечно разные. Так вот говорят, что на этой вилле совершаются (страшным шепотом) оргии! Теперь, похоже, и про нашу скромную семью так будут говорить. Интересно, а мальчик с почты, что над нами живет и цветочки разводит, тоже уже в курсе нашей l’amour à trois?...На родной земле
Aug. 2nd, 2004 02:15 pmС каждым приездом Город кажется мне всё более чужим, отстраненным. Я отвыкла от его ритма, разучилась лавировать в толпе, с трудом заставляю себя спускаться в метро. Подруги обсуждают не известные мне магазины и клубы, показывают на новые здания. Я теряюсь.
Съездили в Питер на три дня. Давно я там не была. Приятнее, строже, изящнее Москвы показалась мне северная столица. Даже мелькнуло желание жить именно в ней по возвращении в Россию, когда таковое состоится. Но тут вспомнила, что лето здесь не круглый год, что бывает зима, ранняя весна и поздняя осень... и передумала.
Питер преподнес сюрприз - попивая пиво на Стрелке, я услышала забугорскую речь. Прислушалась, и точно - забугорец! Более того - житель моего города! Он сказал характерное для диалекта этого города словечко. Я так хотела подойти к нему и поболтать. Или хотя бы заговорщическим тоном сказать на его родном языке: "Осторожнее, здесь все Вас прекрасно понимают!", но меня не пустили. Жаль.
Попутчица в поезде, возвращавшем нас в Москву, безостановочно болтала по телефону, упоминая десятки имен. Петербуржка, болтушка, тусовщица, она ни на секунду не могла остаться наедине с собой. Если не болтала, то слала SMS-ки. Забавно. Нам так не терпелось посплетничать о ней, что мы начали перешептываться по-забугорски, чем шокировали плацкартных попутчиков. Хулиганы.
В Москве мы чудесно готовились к и праздновали свадьбу моих друзей. Только они могли утром поехать в ЗАГС на велосипедах и роликах, а после, сменив раздолбайство на приличные случаю вечерние платья и костюмы, закатить шикарное торжество на пароходе, несколько часов катавшем полсотни гостей по Клязьме, а вечером отправится в боулинг. Пафос торжественной части сбивала бесшабашная невеста, во время купания нырнувшая с палубы в воду и с наслаждением растрепавшая салонную прическу, а также пожелавшая выпить вина во дворике на детской площадке до похода в боулинг. Я её обожаю! Медовый месяц они проведут на Камчатке.
Как хорошо, что я снова рядом с моими удивительными друзьями. С каждым приездом я убеждаюсь, что ностальгия - это стремление к людям, а не к родным местам. Хотя нет, есть место на этой земле, без которого я не могу жить - моя дача. Вот туда я сейчас и отправлюсь - к корабельным соснам, земле, костру и цветам.
Съездили в Питер на три дня. Давно я там не была. Приятнее, строже, изящнее Москвы показалась мне северная столица. Даже мелькнуло желание жить именно в ней по возвращении в Россию, когда таковое состоится. Но тут вспомнила, что лето здесь не круглый год, что бывает зима, ранняя весна и поздняя осень... и передумала.
Питер преподнес сюрприз - попивая пиво на Стрелке, я услышала забугорскую речь. Прислушалась, и точно - забугорец! Более того - житель моего города! Он сказал характерное для диалекта этого города словечко. Я так хотела подойти к нему и поболтать. Или хотя бы заговорщическим тоном сказать на его родном языке: "Осторожнее, здесь все Вас прекрасно понимают!", но меня не пустили. Жаль.
Попутчица в поезде, возвращавшем нас в Москву, безостановочно болтала по телефону, упоминая десятки имен. Петербуржка, болтушка, тусовщица, она ни на секунду не могла остаться наедине с собой. Если не болтала, то слала SMS-ки. Забавно. Нам так не терпелось посплетничать о ней, что мы начали перешептываться по-забугорски, чем шокировали плацкартных попутчиков. Хулиганы.
В Москве мы чудесно готовились к и праздновали свадьбу моих друзей. Только они могли утром поехать в ЗАГС на велосипедах и роликах, а после, сменив раздолбайство на приличные случаю вечерние платья и костюмы, закатить шикарное торжество на пароходе, несколько часов катавшем полсотни гостей по Клязьме, а вечером отправится в боулинг. Пафос торжественной части сбивала бесшабашная невеста, во время купания нырнувшая с палубы в воду и с наслаждением растрепавшая салонную прическу, а также пожелавшая выпить вина во дворике на детской площадке до похода в боулинг. Я её обожаю! Медовый месяц они проведут на Камчатке.
Как хорошо, что я снова рядом с моими удивительными друзьями. С каждым приездом я убеждаюсь, что ностальгия - это стремление к людям, а не к родным местам. Хотя нет, есть место на этой земле, без которого я не могу жить - моя дача. Вот туда я сейчас и отправлюсь - к корабельным соснам, земле, костру и цветам.
Голос из Прекрасного Далёка
Mar. 2nd, 2004 08:37 pmМои слова летят по телефонным проводам или складываются из букв на экране – слова для тех, кто остался дома. Но слышат ли они меня? Понимают? Чувствуют? Иногда мне кажется, что если и слышат, то не понимают, если понимают, то мгновенно забывают, если и чувствуют, то лишь пока звучит мой голос или пока мелькают перед их глазами буковки моих писем.
Я уехала, меня нет рядом, я где-то там, где не может быть проблем, а те, что есть смешны и несерьезны. Я выключена из круговорота их жизней. Я вне. Как бы подробно я ни рассказывала о себе, своих планах и передрягах, они все равно продолжают задавать одни и те же вопросы, как в первый раз. Иногда мои диалоги с ними напоминают старую юмореску:
- Как твои родители поживают?
- Да умерли давно.
- Ну, привет передавай.
...или из фильма «Амели»:
Папа Амели: Ну, как твои дела?
Амели: Мне пришлось сделать аборт, потому что я принимала наркотики во время беременности, а в остальном все прекрасно.
Папа (рассеянно): Ну и хорошо.
Я приезжаю, они видят мои глаза, смотрят на мои губы, произосящие слова, но слова падают в пустоту. Стоит мне уехать, они забывают всё, что я говорила. И вновь те же вопросы и советы летят в меня с той стороны. Я не могу их винить, они просто не слышат. Моя мудрая подруга сказала: «человек, пришедший из-за реки, воспринимался всегда как гость с того света. А неовеществленный голос\текст из невообразимого отдаления воспринимается, наверное, как сон о человеке, который давно умер... или как старая фотография».
Я – сон. Я – старая пожелтевшая фотография. Никто уже толком не помнит, какой я была на самом деле - смутный сон, что-то из реальности, что-то из фантазии, мифы и химеры. Прошлое искажается, настоящего нет...
Но есть и те, чьи души открыты, те, кто действительно любит, помнит, волнуется, а потому слышит меня. Как хорошо, что они есть.
Я уехала, меня нет рядом, я где-то там, где не может быть проблем, а те, что есть смешны и несерьезны. Я выключена из круговорота их жизней. Я вне. Как бы подробно я ни рассказывала о себе, своих планах и передрягах, они все равно продолжают задавать одни и те же вопросы, как в первый раз. Иногда мои диалоги с ними напоминают старую юмореску:
- Как твои родители поживают?
- Да умерли давно.
- Ну, привет передавай.
...или из фильма «Амели»:
Папа Амели: Ну, как твои дела?
Амели: Мне пришлось сделать аборт, потому что я принимала наркотики во время беременности, а в остальном все прекрасно.
Папа (рассеянно): Ну и хорошо.
Я приезжаю, они видят мои глаза, смотрят на мои губы, произосящие слова, но слова падают в пустоту. Стоит мне уехать, они забывают всё, что я говорила. И вновь те же вопросы и советы летят в меня с той стороны. Я не могу их винить, они просто не слышат. Моя мудрая подруга сказала: «человек, пришедший из-за реки, воспринимался всегда как гость с того света. А неовеществленный голос\текст из невообразимого отдаления воспринимается, наверное, как сон о человеке, который давно умер... или как старая фотография».
Я – сон. Я – старая пожелтевшая фотография. Никто уже толком не помнит, какой я была на самом деле - смутный сон, что-то из реальности, что-то из фантазии, мифы и химеры. Прошлое искажается, настоящего нет...
Но есть и те, чьи души открыты, те, кто действительно любит, помнит, волнуется, а потому слышит меня. Как хорошо, что они есть.
Там и Здесь.
Jan. 5th, 2004 12:32 pmВернулась. Растерянная.
О чем я теперь могу сказать "мой дом"? Куда я "возвращаюсь"? С чем соотносить мне понятия "у нас" и "у вас", "здесь" и "там"...
Потерялась.
Там - родилась, там те, кого люблю, там воспоминания, там всё и все...
Здесь - любимый и наш с ним собственный маленький мир, которым мы строим вдвоем, к которому привыкли, который любим, в котором нам уютно, потому что мы познаем и создаем его вместе.
Где мой дом?
О чем я теперь могу сказать "мой дом"? Куда я "возвращаюсь"? С чем соотносить мне понятия "у нас" и "у вас", "здесь" и "там"...
Потерялась.
Там - родилась, там те, кого люблю, там воспоминания, там всё и все...
Здесь - любимый и наш с ним собственный маленький мир, которым мы строим вдвоем, к которому привыкли, который любим, в котором нам уютно, потому что мы познаем и создаем его вместе.
Где мой дом?
(no subject)
Dec. 25th, 2003 01:15 amЗимой возвращаться домой – не то, что летом. Зимой тебя встречают угрюмые мрачные люди и такой же пейзаж. И каждый стремится забиться в свою теплую нору: наглухо закрыть двери, запахнуть шубу, захлопнуть душу. «Уйдите, вы с холода» - говорят они и плотнее укутываются, защищаясь. Конец года, упадок сил, люди измучены работой. Мы добираемся друг к другу, тратя бесценные часы в дороге, и согреваемся чаем, вином и разговором. Оттаивают, раскрывают объятия, улыбаются. И еще есть возможность часами говорить по телефону – суррогатная встреча, но всё же.
Москва «справляет пир во время гриппа», ВремяДождя Болезни: все болеют, заболевают, только что заболели или бояться заболеть. Да еще и мы оба простуженно-температурные приехали. И московский штамм радостно впился в наши тела, еще не успевшие избавиться от его забугорного собрата. Ярославль нас, похоже, не увидит. Хотя…
____________________________________
"Распятый в окрестностях отчего дома,
На перекрестке до боли знакомом..."
Москва «справляет пир во время гриппа», Время
____________________________________
"Распятый в окрестностях отчего дома,
На перекрестке до боли знакомом..."
Здесь те, кого я люблю.
На этом я могла бы и закончить рассказ о Москве, потому что остальное не так важно.
Но можно сказать и так:
Долгие разговоры и чай на полночных кухнях, или втроем по улочкам и переулкам Москвы, не разглядывая - вглядываясь в то, что вокруг, и повторяя друг для друга "смотри, смотри", и дыхание-глаза-слова-молчание-смех, и одна мысль - я снова с ними. И ведь оказалось, что недавно совсем была, и затосковать не успели, но всё равно хорошо, что рядом, потому что неизвестно когда в следующий раз.
А метро отвратительно и гнусно, а грязное месиво вместо обещанных себе самой в мечтах искрящихся на солнце сугробов, а скользские дороги, а толкотня рынках, а... - это не главное.
Другое странно, но это еще летом заметила, в первое возвращение: в Москве ты находишься под постоянным непрекращающимся наблюдением, потому что ВСЕ ДРУГ ДРУГА РАЗГЛЯДЫВАЮТ. Откровенно, не прячась, не смущаясь, смотрят, вглядываются, оценивают. И не интересен никто никому, просто развлечение, нет, больше - привычка, стиль жизни - заметные только по контрасту с Забугорьем, оберегающим privacy, хотя, конечно, там тоже любопытны, там тоже разглядывают, оценивают… но мельком, что ли, не так открыто и навязчиво, не так…
Продолжение с.
На этом я могла бы и закончить рассказ о Москве, потому что остальное не так важно.
Но можно сказать и так:
Долгие разговоры и чай на полночных кухнях, или втроем по улочкам и переулкам Москвы, не разглядывая - вглядываясь в то, что вокруг, и повторяя друг для друга "смотри, смотри", и дыхание-глаза-слова-молчание-смех, и одна мысль - я снова с ними. И ведь оказалось, что недавно совсем была, и затосковать не успели, но всё равно хорошо, что рядом, потому что неизвестно когда в следующий раз.
А метро отвратительно и гнусно, а грязное месиво вместо обещанных себе самой в мечтах искрящихся на солнце сугробов, а скользские дороги, а толкотня рынках, а... - это не главное.
Другое странно, но это еще летом заметила, в первое возвращение: в Москве ты находишься под постоянным непрекращающимся наблюдением, потому что ВСЕ ДРУГ ДРУГА РАЗГЛЯДЫВАЮТ. Откровенно, не прячась, не смущаясь, смотрят, вглядываются, оценивают. И не интересен никто никому, просто развлечение, нет, больше - привычка, стиль жизни - заметные только по контрасту с Забугорьем, оберегающим privacy, хотя, конечно, там тоже любопытны, там тоже разглядывают, оценивают… но мельком, что ли, не так открыто и навязчиво, не так…
Продолжение с.
Где-то там – за кордонами, постами, границами, городами, бушует и волнуется Мой Город.
Город бежит, толкается, сбивается с ног в погоне за счастьем, грохочет вагонами метро, плюется выхлопами авто, ругается и шепчет нежности, зовет меня...
Я слышу его зов, его плач, крик, стон. Но он не скучает по мне, не страдает без меня, и все равно требует, мучает, тянет – хочет присвоить себе всё, не хочет отпускать. Город-собственник. Город-эгоист.
Я прилечу к тебе, Город,
и ты
с торжеством поглотишь меня, насладишься победой, обрядишь в неуклюжие одежды, затолкаешь в утробу метро, ворвешься в сознание тысячами голосов, миллиардами слов на родном языке, расплющишь спинами и локтями, зальешь мне уши тошнотворно-приторной патокой твоей попсы, разжуешь зубами блочных высоток, ослепишь аляповатостью рекламы, облепишь солью твоих дорог, и когда я измучаюсь и задохнусь от изумления и ненависти к тебе,
ты
обласкаешь меня руками бульваров, зацелуешь золотыми куполами церквей, влюбленно и устало взглянешь глазами монументов своих сыновей, распахнешь объятия Сокольников и Битцы, Царицына и Коломенского, примешь мои колени и слезы землей Ваганькова, укутаешь Воробьевыми горами, потащишь меня за руку от Чистых к Патриаршим, вскружишь мне голову воспоминаниями, доведешь до обморока, зальешь горло терпким счастьем, измучаешь и... отпустишь меня обратно, но лишь для того, чтобы вскоре опять потянуть из меня ниточку тоски и дергать, дергать, кричать, звать, обещать, молить, плакать и, задыхаясь, шептать...
Еще десять дней... и я – твоя.
_______________
Город бежит, толкается, сбивается с ног в погоне за счастьем, грохочет вагонами метро, плюется выхлопами авто, ругается и шепчет нежности, зовет меня...
Я слышу его зов, его плач, крик, стон. Но он не скучает по мне, не страдает без меня, и все равно требует, мучает, тянет – хочет присвоить себе всё, не хочет отпускать. Город-собственник. Город-эгоист.
Я прилечу к тебе, Город,
и ты
с торжеством поглотишь меня, насладишься победой, обрядишь в неуклюжие одежды, затолкаешь в утробу метро, ворвешься в сознание тысячами голосов, миллиардами слов на родном языке, расплющишь спинами и локтями, зальешь мне уши тошнотворно-приторной патокой твоей попсы, разжуешь зубами блочных высоток, ослепишь аляповатостью рекламы, облепишь солью твоих дорог, и когда я измучаюсь и задохнусь от изумления и ненависти к тебе,
ты
обласкаешь меня руками бульваров, зацелуешь золотыми куполами церквей, влюбленно и устало взглянешь глазами монументов своих сыновей, распахнешь объятия Сокольников и Битцы, Царицына и Коломенского, примешь мои колени и слезы землей Ваганькова, укутаешь Воробьевыми горами, потащишь меня за руку от Чистых к Патриаршим, вскружишь мне голову воспоминаниями, доведешь до обморока, зальешь горло терпким счастьем, измучаешь и... отпустишь меня обратно, но лишь для того, чтобы вскоре опять потянуть из меня ниточку тоски и дергать, дергать, кричать, звать, обещать, молить, плакать и, задыхаясь, шептать...
Еще десять дней... и я – твоя.
_______________
