![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
leeuwinЭтот прекрасный рассказ о старинном доме заставил меня затосковать, всколыхнул глубоко запрятанное щемящее чувство оторванности от дома. А дом, это не вся абстрактная Россия, которую я никогда не видела, не выбираясь дальше городов Золотого Кольца, не моя квартира в панельном доме, выходящая окнами в окна другого такого же землескрёба, даже не улицы и улочки центра Москвы, а всегда и только дача.
Дача - благословенный уголок своей собственной земли, где светлые корабельные сосны соседствуют с высоченными мрачными елями. Их очертания, а также всех видимых с участка соседских деревьев, знакомы до последней веточки: Жар-Птица с хохолком и шикарными перьями, Волк с одним большим ухом торчком, елка с крохотным крестом вместо верхушки и многие другие. Фруктовый сад, гамак, тайники и шалаши. Огромные неохватные березы, и среди них та, что стала залогом дедушкиной жизни - вот одно из многочисленных семейных преданий, связанных с дачей.
Война. Во время бомбежек Москвы доставалось и нашей даче, сад был изрыт воронками, а мои родные прятались в самодельном бомбоубежище. Во время одного налета ствол молодой березки, росшей у крыльца, сломался. Моя бабушка подняла тонкое деревце, перевязала ствол и загадала: если березка выживет, выправится и будет расти, мой дедушка невредимым вернется с войны. Так всё и вышло, дед вернулся, а березка вымахала в высоченное дерево и только изгиб у основания мощного ствола подтверждает семейную легенду.
Деревья помнят всё. Вот дуб, ровестник моей мамы, посаженный её отцом в год её рождения. Вот сосна, вылезшая из-под земли в лето моего рождения; пока я была маленькой, мы соревновались с ней в росте, но она быстро обогнала меня, не оставив ни малейшего шанса. Вот елки, на которых были прилажены качели, раскачиваясь на них мы с братом пели "мы спиной к спине у мачты против тысячи вдвоем". Вот пара берез, на которых во время игры в Робин Гуда и шерифа Ноттингемского соседский мальчик чуть не повесил меня по-настоящему. А вот здоровущий развесистый клён на соседском участке у самого забора, это он сыпет к нам семенами, из которых на нашем участке вырастают каждый год десятки молодых зловредных клёнов. Однажды бабушка, папина мама, буквально прополола от них участок, выдрав с корнем штук 50 молодых деревьев, уже вытянувшихся в один-два человеческих роста. Бабушке тогда было хорошо за 80. Богатыри не мы.
А дом... дом помнит еще больше. Он хранит и светлые, и стыдные тайны. Он помнит поцелуи, песни, игры, чтения вслух, ссоры, примирения, жаркие стоны, разговоры, признания и обманы, смех и слёзы четырех поколений владельцев и их друзей и гостей, всегда любивших этот небольшой, но гостеприимный дом.
Остановите меня, потому что о даче я могу рассказывать бесконечно, и бесконечно тосковать, вспоминать, умиляться, мечтать о запахах дома, дыма из печной трубы, костра, жасмина, сирени, земли...
Дача - благословенный уголок своей собственной земли, где светлые корабельные сосны соседствуют с высоченными мрачными елями. Их очертания, а также всех видимых с участка соседских деревьев, знакомы до последней веточки: Жар-Птица с хохолком и шикарными перьями, Волк с одним большим ухом торчком, елка с крохотным крестом вместо верхушки и многие другие. Фруктовый сад, гамак, тайники и шалаши. Огромные неохватные березы, и среди них та, что стала залогом дедушкиной жизни - вот одно из многочисленных семейных преданий, связанных с дачей.
Война. Во время бомбежек Москвы доставалось и нашей даче, сад был изрыт воронками, а мои родные прятались в самодельном бомбоубежище. Во время одного налета ствол молодой березки, росшей у крыльца, сломался. Моя бабушка подняла тонкое деревце, перевязала ствол и загадала: если березка выживет, выправится и будет расти, мой дедушка невредимым вернется с войны. Так всё и вышло, дед вернулся, а березка вымахала в высоченное дерево и только изгиб у основания мощного ствола подтверждает семейную легенду.
Деревья помнят всё. Вот дуб, ровестник моей мамы, посаженный её отцом в год её рождения. Вот сосна, вылезшая из-под земли в лето моего рождения; пока я была маленькой, мы соревновались с ней в росте, но она быстро обогнала меня, не оставив ни малейшего шанса. Вот елки, на которых были прилажены качели, раскачиваясь на них мы с братом пели "мы спиной к спине у мачты против тысячи вдвоем". Вот пара берез, на которых во время игры в Робин Гуда и шерифа Ноттингемского соседский мальчик чуть не повесил меня по-настоящему. А вот здоровущий развесистый клён на соседском участке у самого забора, это он сыпет к нам семенами, из которых на нашем участке вырастают каждый год десятки молодых зловредных клёнов. Однажды бабушка, папина мама, буквально прополола от них участок, выдрав с корнем штук 50 молодых деревьев, уже вытянувшихся в один-два человеческих роста. Бабушке тогда было хорошо за 80. Богатыри не мы.
А дом... дом помнит еще больше. Он хранит и светлые, и стыдные тайны. Он помнит поцелуи, песни, игры, чтения вслух, ссоры, примирения, жаркие стоны, разговоры, признания и обманы, смех и слёзы четырех поколений владельцев и их друзей и гостей, всегда любивших этот небольшой, но гостеприимный дом.
Остановите меня, потому что о даче я могу рассказывать бесконечно, и бесконечно тосковать, вспоминать, умиляться, мечтать о запахах дома, дыма из печной трубы, костра, жасмина, сирени, земли...
